Люси Кук: Неожиданная правда о животных. Муравей-тунеядец, влюбленный бегемот, феминистка гиена и другие - книжка, смешная до слез. Месяц читала ее утром за кофе. Почти каждый раз хохотала. Муж ее научно редактировал, поэтому низ страниц заполнен сносками: в чем неправы автор, переводчик, мироздание, и это тоже забавно, кто понимает.
18+ там поставлено не зря, шокирующие подробности, запрещенка, и даже почти пропаганда, но пока книгу еще продают. В общем, кому нравится читать про анти-милых зверушек - вы знаете куда смотреть.
18+ там поставлено не зря, шокирующие подробности, запрещенка, и даже почти пропаганда, но пока книгу еще продают. В общем, кому нравится читать про анти-милых зверушек - вы знаете куда смотреть.
А дальше - хочу поделиться с вами кусочком про кастореум)
"Кастореум в Древнем мире ценился как лекарство благодаря своей необычайной вонючести. Это вообще было время, когда запахи считались особенно мощными снадобьями – и чем крепче пахло, тем больше было шансов на выздоровление. По этим причинам неизменной популярностью у врачей (а порой и у пациентов) пользовались фекалии. Обращение к врачу могло повлечь за собой прием умопомрачительного коктейля более чем из тридцати разных сортов целебного дерьма (от мышиного до человеческого, от чего больному могло стать только хуже. По сравнению с таким настоем аромат бобровых «семенников» благоухал как розы .
Священник и натуралист XVII века Эдвард Топселл посвятил несколько страниц своего знаменитого бестиария «История четвероногих зверей» (The History of Four-Footed Beasts) пахучим свойствам кастореума. «Эти камни, – писал он, – имеют сильный вонючий запах». Выделения бобра помогали от всего: от зубной боли (просто залить подогретый кастореум в соответствующее ухо) до метеоризма (лучше не спрашивайте). Главное применение, однако, они находили при лечении женских гинекологических недугов. Вряд ли это удивительно. Античная и средневековая фармакопея была напичкана фаллическими ингредиентами; по ее правилам при жалобах на половую сферу выписывали тыквы-горлянки, рога и плоды бешеного огурца (исходя из главного принципа: все, что нужно больной женщине – это пенис, а потому назначение овоща соответствующей формы должно было подействовать). Бобровые «камни» очень естественно угнездились в этом фаллоцентрическом подходе к женскому здоровью.
Говорили, что кастореум усмиряет женские репродуктивные органы. Римляне сжигали маслянистые бурые выделения в лампах, чтобы вызвать выкидыш, а Топселл замечал, что «духи с кастореумом, ослиным пометом и свиным жиром открывают закрытую матку». Надо сказать, липовым яичкам бобра приписывалась такая абортивная сила, что беременной женщине достаточно было перешагнуть через бобра, живого или мертвого, чтобы потерять ребенка.
Бобр в «Истории четвероногих зверей» Эдварда Топселла (1607) выглядит сильно ошарашенным. Возможно, потому, что это самка, обритая, чтобы показать не только ее соски, но и «камешки», о которых Топселл говорил, что они очень востребованы как средство от всего – от зубной боли до кишечных газов.
Но самым популярным рецептом с кастореумом был тоник от истерии– вымышленного женского расстройства с таким длинным списком симптомов, что под него можно было подверстать любую ипохондрию, эмоциональные всплески, тревожность и общую раздражительность, и это лишь некоторые из множества форм «истерии». Считалось, что истерия (от греческого названия матки – «истера») возникает, когда ядовитая матка блуждает внутри тела, ввергая в хаос остальные органы женщины. Туманный характер «болезни» сделал ее универсальным диагнозом для дам в расстроенных чувствах со времен Египта и во все последующие эпохи. В XVII веке, по оценке английского врача Томаса Сиденхэма, истерия была наиболее распространенным заболеванием после лихорадки, составляя шестую часть всех человеческих болезней. Среди женщин, писал Сиденхэм, «редко найдется такая, чтобы была полностью свободной от нее».
На протяжении веков было предложено множество методов лечения истерии. «Массаж таза» – звучит почти приятно; «экзорцизм» – не очень. Однако одним из средств до середины XIX века было глубокое занюхивание «яиц» бобра. В 1847 году американский врач Джон Эберле все еще рекламировал околоанальный секрет водного грызуна как радикальное средство для истерических дам, особенно для «тонких и возбудимых натур».
Погрузившись в чтение этой книги и чувствуя себя тоже немного истеричной, я решила получить на руки ложные семенники бобра и нюхнуть их сама. Я написала серию сюрреалистических писем охотникам, каких нашла в интернете, вежливо представляясь и затем обращаясь к ним с просьбой прислать мне добытые железы бобра. Никто из них не ответил. Дальше я призвала на помощь подругу, которая знала какие-то каналы в «темном интернете», и мы провели дождливую субботу, лазая там в поисках кастореума. Мы не смогли его найти. В итоге я нашла пару бобровых желез на eBay – буквально оторвала за 54,99 доллара. Мешочки с бобровой струей, как выяснилось, все еще пользуются спросом, но не как лекарство от истерии, а как нечто более странное.
Более восьмидесяти лет бурые выделения околоанальных желез бобра применялись для того, чтобы обогатить ванильный запах разных десертов, от бисквитов с глазурью до мороженого (надо же, как раз подобную пищу я обычно употребляю сама в качестве профилактики истерических настроений). Как удалось обнаружить это свойство – уму непостижимо, но сейчас кастореум входит в списки Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA) США как «вещество, признанное безвредным» (список GRAS – generally recognized as safe) – простая пищевая добавка. К счастью для бобров, оно не так часто используется. Но, когда используется, производителям нужно только указать в списке «натуральный ванильный ароматизатор», поскольку это в самом деле «натуральный», природный компонент, «натурально» произведенный задними частями бобра. Знание этого может перебить самую пылкую любовь к мороженому.
Кроме того, кастореум – важный компонент многих классических ароматов, в том числе Givenchy III и Shalimar. Это не так шокирует, потому что парфюмерная индустрия давно и прочно состояла в любовной связи с запахами экзотических животных. Образующаяся в пищеварительном тракте китовая амбра и выделения анальных желез циветты (цибетин) и кабарги (мускус) могут казаться непривлекательными, но, по-видимому, эти субстанции – квинтэссенция очарования.
«Идея использования ароматов – это рассылка окружающим сообщения об открытости для сделки, – объясняет специалист по запахам Кейти Пакрик. – Вот что для вас делает тонкий запах задних частей зверька». Согласно этому мнению, такой запах напоминает нам о нашем зверски сексуальном грязном прошлом. Выделения животных также ценны в техническом плане – их применяют как фиксаторы для более летучих субстанций. «Они добавляют в смесь сексуальное “гррр”, – сказала мне Кейти, используя жаргон продавцов. – “Скунсятина”, как мы, фанатеющие от запахов, это называем, обеспечивает переход от цветов к человеческой коже. Без животных ноток в парфюме можно с тем же успехом обрызгаться туалетным освежителем воздуха».
Моя бобровая скунсятина прибыла через неделю. Как только я открыла пакетик Jiffy, мне стало очевидно, как возникла легенда о самокастрации бобра: оттуда выкатилось нечто похожее на пару сморщенных коричневых семенников. Их аромат был совершенно одурманивающим. Все, что с ними соприкасалось, пропитывалось странным запахом дерева и кожи – примерно как сильный запах ладана перешибает весь ассортимент парфюмерного магазина. Эдвард Топселл утверждал, что поддельный кастореум можно обнаружить по силе запаха; подлинное вещество при вдыхании должно «выпускать кровь из носа». Запах, исходящий от моего кастореума, заглушал все, но, к счастью, не до крови из носа. Он был совсем не противный, как можно было ожидать от пары железок, лежащих в такой непосредственной близости от телесного мусоропровода животного. Но эта неожиданная благовонность кастореумных мешочков может восходить к их еще более неожиданному содержимому."
"Кастореум в Древнем мире ценился как лекарство благодаря своей необычайной вонючести. Это вообще было время, когда запахи считались особенно мощными снадобьями – и чем крепче пахло, тем больше было шансов на выздоровление. По этим причинам неизменной популярностью у врачей (а порой и у пациентов) пользовались фекалии. Обращение к врачу могло повлечь за собой прием умопомрачительного коктейля более чем из тридцати разных сортов целебного дерьма (от мышиного до человеческого, от чего больному могло стать только хуже. По сравнению с таким настоем аромат бобровых «семенников» благоухал как розы .
Священник и натуралист XVII века Эдвард Топселл посвятил несколько страниц своего знаменитого бестиария «История четвероногих зверей» (The History of Four-Footed Beasts) пахучим свойствам кастореума. «Эти камни, – писал он, – имеют сильный вонючий запах». Выделения бобра помогали от всего: от зубной боли (просто залить подогретый кастореум в соответствующее ухо) до метеоризма (лучше не спрашивайте). Главное применение, однако, они находили при лечении женских гинекологических недугов. Вряд ли это удивительно. Античная и средневековая фармакопея была напичкана фаллическими ингредиентами; по ее правилам при жалобах на половую сферу выписывали тыквы-горлянки, рога и плоды бешеного огурца (исходя из главного принципа: все, что нужно больной женщине – это пенис, а потому назначение овоща соответствующей формы должно было подействовать). Бобровые «камни» очень естественно угнездились в этом фаллоцентрическом подходе к женскому здоровью.
Говорили, что кастореум усмиряет женские репродуктивные органы. Римляне сжигали маслянистые бурые выделения в лампах, чтобы вызвать выкидыш, а Топселл замечал, что «духи с кастореумом, ослиным пометом и свиным жиром открывают закрытую матку». Надо сказать, липовым яичкам бобра приписывалась такая абортивная сила, что беременной женщине достаточно было перешагнуть через бобра, живого или мертвого, чтобы потерять ребенка.
Бобр в «Истории четвероногих зверей» Эдварда Топселла (1607) выглядит сильно ошарашенным. Возможно, потому, что это самка, обритая, чтобы показать не только ее соски, но и «камешки», о которых Топселл говорил, что они очень востребованы как средство от всего – от зубной боли до кишечных газов.
Но самым популярным рецептом с кастореумом был тоник от истерии– вымышленного женского расстройства с таким длинным списком симптомов, что под него можно было подверстать любую ипохондрию, эмоциональные всплески, тревожность и общую раздражительность, и это лишь некоторые из множества форм «истерии». Считалось, что истерия (от греческого названия матки – «истера») возникает, когда ядовитая матка блуждает внутри тела, ввергая в хаос остальные органы женщины. Туманный характер «болезни» сделал ее универсальным диагнозом для дам в расстроенных чувствах со времен Египта и во все последующие эпохи. В XVII веке, по оценке английского врача Томаса Сиденхэма, истерия была наиболее распространенным заболеванием после лихорадки, составляя шестую часть всех человеческих болезней. Среди женщин, писал Сиденхэм, «редко найдется такая, чтобы была полностью свободной от нее».
На протяжении веков было предложено множество методов лечения истерии. «Массаж таза» – звучит почти приятно; «экзорцизм» – не очень. Однако одним из средств до середины XIX века было глубокое занюхивание «яиц» бобра. В 1847 году американский врач Джон Эберле все еще рекламировал околоанальный секрет водного грызуна как радикальное средство для истерических дам, особенно для «тонких и возбудимых натур».
Погрузившись в чтение этой книги и чувствуя себя тоже немного истеричной, я решила получить на руки ложные семенники бобра и нюхнуть их сама. Я написала серию сюрреалистических писем охотникам, каких нашла в интернете, вежливо представляясь и затем обращаясь к ним с просьбой прислать мне добытые железы бобра. Никто из них не ответил. Дальше я призвала на помощь подругу, которая знала какие-то каналы в «темном интернете», и мы провели дождливую субботу, лазая там в поисках кастореума. Мы не смогли его найти. В итоге я нашла пару бобровых желез на eBay – буквально оторвала за 54,99 доллара. Мешочки с бобровой струей, как выяснилось, все еще пользуются спросом, но не как лекарство от истерии, а как нечто более странное.
Более восьмидесяти лет бурые выделения околоанальных желез бобра применялись для того, чтобы обогатить ванильный запах разных десертов, от бисквитов с глазурью до мороженого (надо же, как раз подобную пищу я обычно употребляю сама в качестве профилактики истерических настроений). Как удалось обнаружить это свойство – уму непостижимо, но сейчас кастореум входит в списки Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (FDA) США как «вещество, признанное безвредным» (список GRAS – generally recognized as safe) – простая пищевая добавка. К счастью для бобров, оно не так часто используется. Но, когда используется, производителям нужно только указать в списке «натуральный ванильный ароматизатор», поскольку это в самом деле «натуральный», природный компонент, «натурально» произведенный задними частями бобра. Знание этого может перебить самую пылкую любовь к мороженому.
Кроме того, кастореум – важный компонент многих классических ароматов, в том числе Givenchy III и Shalimar. Это не так шокирует, потому что парфюмерная индустрия давно и прочно состояла в любовной связи с запахами экзотических животных. Образующаяся в пищеварительном тракте китовая амбра и выделения анальных желез циветты (цибетин) и кабарги (мускус) могут казаться непривлекательными, но, по-видимому, эти субстанции – квинтэссенция очарования.
«Идея использования ароматов – это рассылка окружающим сообщения об открытости для сделки, – объясняет специалист по запахам Кейти Пакрик. – Вот что для вас делает тонкий запах задних частей зверька». Согласно этому мнению, такой запах напоминает нам о нашем зверски сексуальном грязном прошлом. Выделения животных также ценны в техническом плане – их применяют как фиксаторы для более летучих субстанций. «Они добавляют в смесь сексуальное “гррр”, – сказала мне Кейти, используя жаргон продавцов. – “Скунсятина”, как мы, фанатеющие от запахов, это называем, обеспечивает переход от цветов к человеческой коже. Без животных ноток в парфюме можно с тем же успехом обрызгаться туалетным освежителем воздуха».
Моя бобровая скунсятина прибыла через неделю. Как только я открыла пакетик Jiffy, мне стало очевидно, как возникла легенда о самокастрации бобра: оттуда выкатилось нечто похожее на пару сморщенных коричневых семенников. Их аромат был совершенно одурманивающим. Все, что с ними соприкасалось, пропитывалось странным запахом дерева и кожи – примерно как сильный запах ладана перешибает весь ассортимент парфюмерного магазина. Эдвард Топселл утверждал, что поддельный кастореум можно обнаружить по силе запаха; подлинное вещество при вдыхании должно «выпускать кровь из носа». Запах, исходящий от моего кастореума, заглушал все, но, к счастью, не до крови из носа. Он был совсем не противный, как можно было ожидать от пары железок, лежащих в такой непосредственной близости от телесного мусоропровода животного. Но эта неожиданная благовонность кастореумных мешочков может восходить к их еще более неожиданному содержимому."
Еще заметок про парфюмерные материалы можно найти по тегу "Материалы: эфирные масла, абсолюты, любовь". Например:
Амбра и козлиная борода
Еще про аромат ирисов
Горечи в натуральной парфюмерии
Иранская роза: комната с видом на Лиссабонский летний закат
Амбра и козлиная борода
Еще про аромат ирисов
Горечи в натуральной парфюмерии
Иранская роза: комната с видом на Лиссабонский летний закат