Я начинала среди бетона и асфальта, и начинала с жажды.
Моя история началась еще до моего рождения. Родители счастливо переехали в отдельную квартиру в рабочем районе Москвы. Папины сослуживцы помогали перевезти вещи и остались ночевать. Утром один из них встал, подошел к окну и долго стоял, глядя в даль.
Белое безмолвие, - мрачно заключил он.
Двенадцатиэтажка на краю земли, к моему детству она обросла еще домами, немножко магазинами и дорогами. Весной благоухал маленький яблоневый сад, летом цвел клевер, тополиный пух лежал пушистыми перинами. Повинуясь своим тайным ритмам заводы выбрасывали в воздух мусорный дым - порой нам приходилось закрывать окна на целый день, а пока дойдешь за хлебом - начнешь кашлять и плакать. Потом наступала осень и черно-белый сезон тянулся до мая. Зелень и асфальт, цветы и бетон, и бетон неизменно побеждал. Слишком разные весовые категории. Москва - она и такая была, хотя мой муж, выросший на Пресне, говорит, что нет, не Москва это. Но у каждого своя Москва, это тоже ясно. Москва моего детства - с тополиными почками и черемухой, и запахом заводов, подъездов, бетона и пыли. И хороших запахов было мало, как же мало! Мой папа не переносит сильные ароматы, а мама не особо любит духи, к тому же, она работала врачом. Я тосковала по запахам и вкусам, по чему-то, чем можно разбавить пыльный асфальт.
Проще всего было найти это в книгах, потому что вокруг большую часть года царило белое безмолвие среди бетона. Проходив два месяца “на продленку” я твердо заявила что больше туда не пойду и проводила время дома одна - иногда заходила присмотреть соседка. Но разве можно быть одинокой, если в доме столько книг? Можно, но в этом одиночестве не было скучно.
Книги рассказывали про прекрасное, удивительное, цветное.
Про то, чего не было вокруг, о чем я страстно тосковала.
Я ела разогретую картошку с котлетой, прислонив книгу к чайнику.
Угадайте с трех раз, какое место в Трех мушкетерах у меня было любимым?
“В эту минуту вошел Базен, неся шпинат и яичницу.
- Беги, несчастный! - вскричал Арамис, швыряя ему в лицо свою скуфейку.
- Ступай туда, откуда пришел, унеси эти отвратительные овощи и гнусную яичницу! Спроси шпигованного зайца, жирного каплуна, жаркое из баранины с чесноком и четыре бутылки старого бургундского!
Базен, смотревший на своего господина и ничего не понимавший в этой перемене, меланхолически уронил яичницу в шпинат, а шпинат на паркет.”
Баранина с чесноком и старое бургундское… Я не пробовала баранины и бургундского, но понимала, что разница со шпинатом (который я тоже не пробовала) должна быть колоссальной. Правда, потом я порылась в книгах и нашла рецепт шпината, который приписывают аббату Шеврие. Приготовление шпината занимало около пяти дней, и основным ингредиентом было сливочное масло - каждый день добавляли “еще немножко, чтобы оно впиталось в шпинат”. Помню, у меня зародилась мысль что если подойти к делу с умом, то даже отвратительные овощи можно как-то облагородить. Каплун и заяц тоже существовали только в воображении.
Я искала, как же добыть вкус и запах жизни. Как прикоснуться к ней настоящей, но почему-то не существующей вокруг меня. Что-то, что будет похоже на ту самую баранину с чесноком, незнакомую мне, но прекрасную. На персики, с помощью которых МонтеКристо соблазнил телеграфиста. На аромат восточных благовоний и путешествий. И самая короткая дорога вела все-таки к еде. Прежде чем начать составлять ароматы, я лет двенадцать готовила разную еду. Два года назад появился тэг про еду #налейтебокалвина и #Ihaterecipes и раздел Кухня парфюмера здесь.
Я рано начала готовить - потому что бывала одна дома, потому что было скучно разогревать, потому что хотелось нового, интенсивного, яркого. Я готовила по книгам и по записанным в маминой тетрадке рецептам. Признаться, в начале выходило довольно скверно, и мне очень не хватало пряностей. Черный перец да гвоздика - все доступное мне тогда богатство. Когда пришли девяностые и появилось сто видов кетчупа - это был праздник, феерия, некоторые этикетки я помню до сих пор. В них был насыщенный вкус и запах, ох этот запах!
Позже появились духи, эфирные масла, сначала дурного качества, потом превосходного, и с ними стало доступно то самое преобразование как бы материи во что то живое.
Чувствуя новое и создавая новое я ощущаю свою связь с потоком жизни.
Желание противопоставить что-то бетону, желание прикоснуться к другому, цветному и пахнущему, двигало мной с детства и сейчас я следую ему.
Желание умножать жизнь, которая перевесит асфальт и однообразие многоэтажек. Это дорога сердца, путь по которой взращивает чувства и позволяет ощутить и проявить настоящее, выйти из морока, из бетонных кубиков без дыхания и жизни.
Из Белого Безмолвия.
Больше размышлений о запахах и творчестве по тегу "Алхимия":
Ограничения натуральной палитры и свобода в искусстве
Горькие духи
Обязательно ли расчленять аромат на ноты?
Messages in a Bottle- моя подписная рассылка сезонных ароматов